ПРАЗДНЫЙ РАЗГОВОР
Нынче этого нет, а было такое время, когда и между сановниками вольтерьянцы попадались. Само высшее начальство этой моды держалось, а сановники подражали. Вот в это самое время жил-был губернатор, который многому не верил, во что другие, по простоте, верили. А главное, не понимал, для какой причины губернаторская должность учреждена. Напротив, предводитель дворянства в этой губернии во все верил, а значение губернаторской должности даже до тонкости понимал.
КИСЕЛЬ
Сварила кухарка кисель и на стол поставила. Скушали кисель господа, сказали спасибо, а детушки пальчики облизали. На славу вышел кисель; всем по нраву пришелся, всем угодил. "Ах, какой сладкой кисель!", "ах какой мягкой кисель!", "вот так кисель!" -- только и слов про него. -- "Смотри, кухарка, чтобы каждый день на столе кисель был!" И сами наелись, и гостей употчевали, а под конец и прохожим на улицу чашку выставили. "Поешьте, честные господа, киселя! вон он у нас какой: сам в рот лезет! Ешьте больше, он это любит!" И всякий подходил, совал в кисель ложкой, ел и утирался.
|
БАРАН-НЕПОМНЯЩИЙ
Домашние бараны с незапамятных времен живут в порабощении у человека; их настоящие родоначальники неизвестны.
Брэм
Были ли когда-нибудь домашние бараны "вольными" -- история об этом умалчивает. В самой глубокой древности патриархи уже обладали стадами прирученных баранов, и затем, через все века, баран проходит распространенным по всему лицу земли в качестве животного, как бы нарочито на потребу человека созданного. Человек, в свою очередь, создает целые особые породы баранов, почти не имеющие между собою ничего общего. Одних воспитывают для мяса, других -- для сала, третьих -- ради теплых овчин, четвертых -- ради обильной и мягкой волны.
ЗДРАВОМЫСЛЕННЫЙ ЗАЯЦ
Хоть и обыкновенный это был заяц, а преумный. И так здраво рассуждал, что и ослу впору. Притаится под кустом, чтоб не видать его было, и сам с собой разговаривает. -- Всякому, говорит, зверю свое житье предоставлено. Волку -- волчье, льву -- львиное, зайцу -- заячье. Доволен ты или недоволен своим житьем, никто тебя не спрашивает: живи, только и всего. Нашего брата, зайца, например, все едят -- кажется, имели бы мы основание на сие претендовать?
|