Что это была за чудная красавица! Пышная, зеленокудрая, обвешанная золочеными украшениями и всевозможными безделушками.    Я смотрела на нарядную елку, и мне вспомнилась другая: далекая, скромная елочка, которую ежегодно добрая мамочка устраивала для меня. Ах, та елочка нравилась мне больше, гораздо больше этой пышной красавицы!    Я стою посреди гостиной, и в голове моей проносится знакомая, милая картина.    Рождественский сочельник... На дворе вьюга и метелица, а мы в теплой уютной комнате украшаем нашу елку. Мама в белом платье, такая нарядная, счастливая.    "Вот тебе от меня подарок, Ленуша!" - говорит она и подает мне сверток.    Я знаю, что это. Кукольный сервиз и настоящий самоварчик, который можно ставить. Я именно и хотела этого. Добрая мамочка, как она умеет угодить!..    И, углубившись в мечты, я совершенно забываю про окружающее...    - Вот она где! Очень любезно заставлять искать себя! - слышится вдруг подле меня голос Ниночки, который сразу будит меня.    И Нина, нарядная, хорошенькая и воздушная, влетает в залу.    За нею - ее подруги: Ивина, Мордвинова, Рош, Рохель.    Я точно просыпаюсь от сна... А какой это был сон! Дивный! Чудный!    - Гости уже собрались, а она еще и не думает одеваться! Разгуливает в своей черной ряске, точно монахиня! Изволь одеваться скорее! Из-за тебя опоздаем с танцами, гадкая Мокрица! - выходит из себя моя хорошенькая кузина.    - Что, как ты сказала? - слышится вокруг нас веселый хохот. - Мокрица! Ах, как это верно! Она вечно хнычет, всегда! Мокрица и есть... Браво! Браво!    - Ступай одеваться! - крикнула Ниночка.    - Мне нечего одеваться. Ничего другого я не надену, - тихо, но твердо проговорила я. - Дядя позволил мне носить траур по мамочке целый год, и я ни за что не расстанусь с моим черным платьем.    - Да как же ты танцевать будешь в трауре? - сделала на меня большие глаза Женя Рош.    - Я и танцевать не буду!    - Ну, это уж дудки! Не смей портить нам праздника!    И прежде чем я успела опомниться, Женя бросилась к роялю, открыла крышку и заиграла очень шумную польку. Между тем высокая, сильная Мордвинова подхватила меня за талию и закружилась со мною по зале. Я напрасно отбивалась от нее: она была вдвое сильнее меня. Глядя на мои тщетные усилия освободиться, девочки помирали со смеху. Особенно хохотала Ниночка. Она даже на пол упала и не могла подняться, обессилев от хохота. В эту минуту в передней раздался звонок.    - Кто бы это мог быть? Верно, начальница! - разом сделавшись серьезной, произнесла Ниночка, вскакивая с полу.    - Кто, кто, какая начальница? - закидали ее вопросами девочки.    - Папиного начальника дочь. Очень важная барышня. Ее отец министр, кажется, или еще поважнее! - не без гордости произнесла Ниночка и окинула всех победоносным взглядом.    Девочки заохали и заволновались. Дочь министра! Ах, как это хорошо!.. И они будут танцевать с такой важной барышней!    - Ах, какая ты счастливица, Ниночка, что у тебя такая знатная подруга! - произнесла, блестя разгоревшимися глазками, хорошенькая Ивина.    Ниночка только кивнула, в то время как лицо ее приняло гордое и довольное выражение.    Но как раз в это время на пороге появился Жорж и крикнул мне:    - Ступай встречать свою гостью, Мокрица! Кондукторская дочка пришла!    Ах, что сделалось с Ниночкой! Она покраснела сначала, потом побледнела, потом все лицо ее пошло красными пятнами. Между тем лица остальных девочек так и засияли насмешливыми улыбками.    - Ай да Нина Иконина! - первая вскричала толстушка Рош. - Хвастунья, и больше ничего. Хороша дочка министра! Кондукторша! Вот так знакомство! Нечего сказать! Отличилась!    Ниночка, вся красная, оправдывалась, как могла: это не она виновата, а противная Мокрица, и кондукторская дочка не ее гостья, а Мокрицына. А дочка министра будет, непременно будет. Вот они все увидят. А с кондукторшей она и говорить не станет и мальчикам с ней не позволит танцевать. Так как она Мокрицына гостья, а не ее, Ниночки, то пусть Мокрица и возится с нею.    Ниночка говорила еще много-много, но я уже не слышала ничего - я стояла перед Нюрочкой в прихожей, помогала ей раздеваться и поминутно повторяла, стараясь скрыть от нее мое смущение:    - Ах, как я рада видеть тебя, Нюрочка! Как рада!    На Нюре было простенькое шерстяное платьице, но сшитое очень аккуратно; волосы ее, заплетенные в две косы, были перевязаны красной ленточкой. Ничего грубого, смешного не было в ее костюме.    Я взяла Нюру за руку и повела в зал. Там уже танцевали. Товарищи-гимназисты Жоржиного класса приглашали подруг Жюли, которые, однако, скорее были подругами живой и хорошенькой Ниночки, с которою успели подружиться, посещая ее сестру. По крайней мере, они вертелись все время подле Ниночки, в то время как Жюли оставалась одна в самом отдаленном углу зала. Я отыскала ее и вместе с Нюрой подошла к ней.    - Отчего ты не танцуешь, Жюли? - спросила я девочку.    - Убирайся вон, если ты пришла издеваться надо мною! - резко отвечала горбунья. - Разве калека может танцевать? Ты глупа, если не понимаешь этого!    - Бедняжка! - сочувственно глядя на нее, проговорила Нюра. - Как мне жаль вас. Я так люблю танцевать сама, что мне кажется - и все должны любить танцы...    - Кажется - так перекреститесь, и не будет казаться! - грубо оборвала девочку Жюли. - Желаю вам веселиться, только вряд ли придется, - заключила она со злой торжествующей улыбкой.    Между тем Матильда Францевна, сидевшая за роялем, заиграла очень красивый мотив вальса. Маленькие кавалеры подходили к маленьким дамам и приглашали их. Пара кружилась за парой. Все девочки танцевали. Все мальчики имели по даме. Даже мой милый Пятница кружился вовсю с толстенькой Рош. Одна только Жюли оставалась в своем углу, да Нюрочка, по-прежнему находившаяся подле меня, не дождалась приглашения.    Мне было очень больно за девочку. Я сразу поняла, чьи это были штуки.    "Неужели же никто не захочет танцевать с нею оттого только, что она дочь кондуктора, а не важная барышня? - мысленно терзалась я. - Нет, не может быть, чтобы это было так! Не должны же быть такими злыми все эти веселые, живые мальчики!"    - Толя! Толя! - позвала я моего Пятницу. - Не можешь ли ты потанцевать с Нюрой? - попросила я его.    - Ах, Леночка, - произнес с совершенно искренним отчаянием мой милый Пятница, - я тебя очень, очень люблю... но ты посмотри только: Нюра твоя - длинная, как аршин, а я маленький, как карандашик! - заключил он, разводя руками.    Он был прав, к сожалению. Нюра была очень высокого роста для своих лет, и Толя приходился ей только по пояс. Смешно было составить такую танцующую пару.    Но тут же мой Пятница и выручил меня.    - Смотри, Леночка, - оживленно заговорил он, - видишь ты того высокого гимназиста? Это Миша Ясвоин. Он очень умный и вежливый мальчик. Пойди к нему и попроси его пригласить Нюру.    Сказано - сделано. Через минуту я уже стояла перед красивым белокурым мальчиком и просила его, заикаясь от смущенья, вся красная как рак:    - Пожалуйста... если можете, пригласите Нюрочку на какой-нибудь танец!    Он окинул серьезным, умным взглядом мою маленькую фигурку в черном траурном платьице и проговорил очень вежливо, расшаркиваясь передо мною:    - Прошу извинить меня, мадемуазель, но у меня уже есть дама.    И тотчас же стал кружиться с Сарою Рохель.    - Жорж! Жорж! - вскричала я отчаянным голосом, увидя проходившего мимо меня Жоржа. - Пожалуйста, потанцуй с Нюрой!    - Вот еще! - отмахнулся от меня резко мой двоюродный братец. - Она, наверное, и двух шагов сделать не сумеет... И потом у нее голова, наверно, напомажена репейным маслом. Эти мужички всегда репейным маслом голову мажут. Остроумно!    И, подпрыгнув на одной ножке, Жорж отошел от меня.       

Добавить комментарий

Имя (обязательное)

E-Mail

Подписаться на уведомления о новых комментариях

Отправить

Отменить