Страница 10 из 22
 |
Лидия Алексеевна Чарская. "Княжна Джаваха" - Глава X Смерть Юлико. Моя клятва
Глава X
Смерть Юлико. Моя клятва
Юлико умирал быстро и бесшумно, как умирают цветы и чахоточные дети.
Мы все время проводили вместе. Бабушка, довольная нашей дружбой, оставляла
нас подолгу вдвоем, и мы наперерыв делились нашими впечатлениями, беседуя,
как самые близкие друзья. Белая девушка, иными словами - баронесса
Елизавета Владимировна Коринг - часто посещала наш дом. Завидя издали ее
изящный шарабанчик, так резко отличающийся от грубых экипажей Гори, я
опрометью бросалась к Юлико и тоскливо жаловалась:
- Она опять приехала! Опять приехала, Юлико.
Он успокаивал меня как умел, этот глухо кашляющий и поминутно
хватающийся за грудь больной мальчик. Он забывал свои страданья, стараясь
умиротворить злое сердечко большой девочки. А между тем предсмертные тени
уже ложились вокруг его глаз, ставших больше и глубже, благодаря худобе и
бледности истощенного личика. Он раздавал свои платья и воротнички прислуге
и на вопрос бабушки: зачем он это делает? - заявил убежденно:
- Вчера ночью ко мне приходил Дато; он обещал еще раз зайти за мною.
Мы пойдем туда, где люди ходят в белых прозрачных платьях, от которых
исходит яркий свет. И мне дадут такую же одежду, если я буду щедрым и
добрым... Иной одежды мне не нужно...
Потом, оставшись наедине со мной, он рассказывал мне разные чудесные,
совсем незнакомые сказки.
- Откуда ты их знаешь? - допытывалась я.
- Мне рассказывает их мое сердце! - серьезно отвечал он.
Боже мой, чего только не выдумывала его больная фантазия: тут были и
светлые ангелы, ведущие борьбу с темными духами зла и побеждающие их. Тут
были и райские сады с маленькими птичками - душами рано умерших детей. Они
порхали по душистым цветам Эдема и прославляли пением Великого Творца.
Потом он говорил о свирепых горных духах, прятавшихся в пещерах...
Страшны и заманчивы были его рассказы...
Однажды я сидела около постели больного, и мы тихо разговаривали по
обыкновению, как вдруг неожиданно распахнулась дверь и вошла баронесса.
- Кто это? - спросил он испуганно.
- Меня зовут Лиза! - весело и любезно произнесла она, - надеюсь, я не
помешала вам, Юлико?
Он молчал... Потом неожиданно закрыл глаза, точно заснул.
Она постояла в раздумье на пороге, улыбнулась мне немного растерянной
улыбкой и вышла.
- Она ушла? - услышала я в ту же минуту шепот моего друга.
- Ушла. А ты не спал, Юлико? - удивилась я.
- Нет. Я только хотел, чтобы она ушла поскорее!
- Но... Юлико, ты ведь хотел быть добрым.
- Ах, Нина! Она заставила тебя плакать, и я не могу этого забыть.
Мои глаза увлажнились от умиления: такой преданности и любви я не
ожидала от моего маленького бедного друга!
В тот же вечер отец ходил с баронессой Лизой по саду. Увидя их, я
хотела скрыться, но он заметил меня и подозвал к себе.
- Ниночка, отчего ты прячешься? - спросил он. - Вот Елизавета
Владимировна хочет подружиться с тобой.
- Я все время с Юлико, папа, - ответила я.
- И хорошо делаешь: бедному мальчику немного осталось жить... Но когда
он оставит тебя, ты не останешься одна. С тобою будет твоя новая мама!
"Новая мама", так вот оно, окончательное решение!
- Ниночка, будешь ли ты любить меня? - услышала я ласковый голос
баронессы.
Но я молчала, опустив голову и уставясь в землю.
Меня выручила Барбале, которая пришла звать меня к Юлико.
Ночью я не могла спать. Что-то большое и тяжелое давило мне грудь. Мне
казалось, что какая-то громадная птица с лицом новой мамы летает по
комнате, стараясь меня задеть своими крыльями.
Я проснулась вся в холодном поту. Сумерки давно спустились. Прямо
передо мной в открытое окно сияла крупная, как исполинский алмаз, одинокая
вечерняя звезда.
Я протянула к ней руки... Я просила ее не меркнуть долго, долго и,
пока я не вырасту большою, сиять каждую ночь, чтобы мне - маленькой,
одинокой девочке - не жутко было одной...
Вдруг легкое дуновение ветерка пронеслось по комнате, и в нем я
явственно услышала слабый зов Юлико:
- Нина.
- Сейчас, - откликнулась я и в минуту была около него.
Он лежал на спине с открытыми глазами. На ковре, у его ног, храпела
Родам.
- Ты звал меня, Юлико? - спросила я его и очень удивилась, когда он
ответил отрицательно.
- Но я совершенно ясно слышала твой голос, - настаивала я.
Он вдруг забился и заплакал.
- Нина, дорогая моя, это была смерть...
- Смерть? - вырвалось у меня, и я почувствовала дрожь ужаса во всем
теле.
- Да, смерть, - с тоскою подтвердил он: - когда умирал Дато, - смерть
приходила за ним и позвала меня... Я тоже очень испугался... Теперь умираю
я... О, как страшно, как страшно! - и он снова заметался в своей кроватке.
- Юлико, - насколько возможно спокойно проговорила я, - когда умирала
деда, она не боялась смерти. Она видела ангелов, пришедших за нею, и дивный
престол Господа... Около престола стояли ликующие серафимы, и деда пошла к
ним с охотой, она не плакала... Темный ангел пришел к ней так тихо, что
никто его не заметил...
- Но мне так душно, Нина, я так страдаю!
- Хочешь, я вынесу тебя на кровлю, Юлико, - туда, где умирала деда? -
высказала я внезапно блеснувшую мысль. - Может быть, там тебе будет легче.
- Это тебе не под силу, Нина...
- О! - не без гордости улыбнулась я, - не думай, что я такая же
слабенькая, как ты! Завернись хорошенько, и я отнесу тебя: там тебе будет
легко дышаться; ты увидишь горы и полночную звезду.
- Да, да, горы и полночную звезду, - как эхо вторил больной, - да, да,
отнеси меня на кровлю, Нина!
Я была сильная, как четырнадцатилетний мальчик, и Юлико, слабый,
исхудавший за время болезни, показался мне легким, как перышко.
Осторожно ступая, чтобы не разбудить Родам, я шла с моей ношей по
длинному коридору и затем с трудом стала подниматься по витой лестнице
наверх. Ступив на кровлю, я положила Юлико, дрожавшего, как в лихорадке, на
тахту, ту самую тахту, на которой шесть лет тому назад умирала деда. Потом
я принесла подушки и бурку, которою закутала больного поверх одеяла.
- О, теперь мне хорошо! - прошептал он. - Спасибо, добрая Нина.
Вдали темнели горы... Одинокая полночная звезда стояла прямо перед
нами. Кругом слышался тихий шелест чинар в саду, и пахло розами невыразимо
сладко.
- Тебе не страшно больше? - спросила я.
Он повернул ко мне лицо, все сиявшее каким-то тихим светом, делавшим
его почти прекрасным. Передо мной лежал точно новый Юлико... Куда делись
его маленькие мышиные глазки, его некрасивое, надменное личико!.. Он
казался теперь кротким белокурым ангелом... Глазами, увеличенными неземным
восторгом, с широко раскрытыми, сияющими зрачками, он смотрел на полночную
звезду и шептал тихо, чуть внятно:
- Мне кажется... я вижу Дато...
- Где он? - спросила я.
Он поднял правую руку к небу и твердо произнес:
- Он подле престола Создателя... там, между другими ангелами. У него
золотые крылья... и у твоей деды тоже... они оба улыбаются... манят... Мне
душно... очень душно... подними мне голову... я, должно быть, умираю...
- Юлико! - вскрикнула я. - Я разбужу бабушку, папу...
- Нет, нет, - испуганно зашептал умирающий, - не уходи от меня. Я
никого не хочу, кроме тебя... Бабушка, наверное, не любит уже меня
больше... Я невольно обманул ее... Она думала, что я буду здоровым и
сильным, а я ухожу в небо, как Дато. Я - последний оглы-Джамата...
Последний из князей Горийских... Когда умрет дядя Георгий, не будет больше
рода Джаваха... Забудут героев, павших за родину наших отцов и дедов... Не
будет рода Джаваха...
- Юлико, - вскрикнула я, прислушиваясь к его слабеющему говору, - я
позову бабушку, она тебя все-таки любит!
- Нет, - горько улыбнулся он, - не любит она меня, никто меня не
любит... Я чужой, никому не нужный... и я никого не люблю, Нина... никого,
кроме тебя, моя королева...
- Нет, Юлико, - чуть не плача, вскричала я, - ты больше не будешь моим
пажом, ты брат мой. Милый брат! я так часто была несправедлива к тебе...
Прости мне, я буду любить тебя... буду любить больше Барбале, больше
дедушки, тети Бэллы... Ты будешь первым после папы... Живи только, бедный,
маленький, одинокий Юлико!
- Нина! - восторженно-радостно, как бы последним порывом вырвалось у
него, - ты мне это сказала!.. О, как хорошо мне теперь... обо мне пожалеют,
обо мне поплачут... И кто же? - ты, моя сестра, моя друг, моя королева! Мне
не страшно теперь! мне хорошо... Как пахнут розы... Точно фимиам стелется с
неба... Я вижу Дато... я вижу темного ангела об руку с ним. Они идут сюда,
они близко... они рядом... О, как мучительно... Темный ангел поднимает
руку... Он зовет... иду... к тебе, Дато!.. Пора, Нина... пора... видишь,
они ждут меня. О, как нестерпимо светятся их белые одежды... От них идут
лучи туда... к небу... к престолу Бога... Пора... Темный ангел торопит... и
Дато тоже... Иду к ним... Прощай, Нина, прощай, моя королева!
Его голос слабел, делался глуше, тише. Вот еще усилие... трепещут
темные ресницы... едва уже понятно, что он шепчет... Легкий стон... хрип...
закрылись глазки... снова открылись... Все стихло... Юлико потянулся всем
телом и - умер.
Мне не было ни грустно, ни страшно. Все чувства сбились в одно
необъятное умиление перед таинством смерти.
Я взглянула вокруг... Тихо... Ни шороха... ни звука... Только розы
распространяют далеко вокруг свой пряный аромат, да высоко в темном небе
горит по-прежнему ярко великолепная, одинокая и гордая полночная звезда.
Смерть Юлико никого не удивила. Когда, закрыв его мертвую головку
белой буркой, я сбежала вниз и разбудила бабушку, отца и весь дом, все
спокойно отнеслись к событию. Бабушка начала было причитать по грузинскому
обычаю, но отец мой строго взглянул на нее, и она разом стихла. Потом она
сердито накинулась на меня:
- Я знала, что он умрет, что его часы сочтены, но зачем ты вынесла его
на кровлю: этим ты ускорила его смерть, бессердечная девчонка!
Я удивленно вскинула на нее глаза.
- Юлико умер, потому что Господь прислал за ним темного ангела
смерти... Господь знал, когда должен умереть Юлико. Я не виновата. Мамао*
говорит, что люди невольны ни в жизни, ни в смерти. Правда, мамао?
______________
* Батюшка, священник.
Седой священник, пришедший с последним напутствием к Юлико, тихо
улыбнулся и положил мне на голову свою благословляющую руку.
- Ты права, дитя мое, - сказал он, - один Господь может дарить жизнь и
насылать смерть людям.
Бабушка отошла от нас, недовольная и сердитая. Она не подозревала, как
она меня оскорбила!..
Слезы обиды обожгли мои глаза.
- Мамао, - решительно подошла я к священнику, снимавшему епитрахиль
после молитвы у тела Юлико, - он пойдет прямо к Богу?..
- Он уже там, дитя мое. Его душа у Престола Всевышнего.
- И каждый умирающий ребенок пойдет туда?
Он подумал немного и, остановив на мне свои добрые глаза, ответил
твердо:
- Каждый!
"О, как бы я хотела умереть, - невольно думалось мне: - тогда бы я не
видела ни бабушки, ни баронессы, которую я возненавидела от всей души".
Последняя приехала на похороны Юлико в глубоком трауре. В черном
платье она показалась мне еще тоньше и еще воздушнее.
Когда двинулась печальная процессия от нашего дома с останками
умершего княжича, я почувствовала горькое одиночество.
Накануне я пробралась в комнату, всю затянутую черной кисеею, где
стоял гроб Юлико, и, положив на кудри покойного венок из желтых азалий и
бархатных магнолий, сплетенный мною собственноручно, сказала:
- Прощай, Юлико, прощай, бедный маленький паж своей королевы... Ты
счастлив уже потому, что не услышишь больше злых речей и никто тебя не
упрекнет ничем уже больше... Если мне будет очень, очень грустно, ты
сослужишь мне последнюю службу: ты шепнешь Ангелу смерти, чтобы он пришел
за мною... Слышишь ли ты меня, Юлико?..
Потом я поцеловала его...
Когда арба с золоченым гробиком остановилась у открытой могилки,
бабушка заплакала и запричитала, как простая грузинка:
- Последний ребенок... последний маленький княжич рода Джаваха...
вай-ме... горе нам!.. Горе мне, одинокой старухе, которой суждено увидеть
вымирание славного имени!
Ее крики становились все громче и неистовее. Тогда папа, взволнованно
покручивавший свои темные усы, подошел к ней.
- Перестань, деда, ты точно и меня похоронила, - сказал он с улыбкой,
- а ведь я еще жив, слава Богу, и, даст Бог, проживу еще долго, и не
увидишь ты прекращения нашего славного рода.
Она успокоилась и уже больше не плакала.
Гроб Юлико опустили в землю...
В тот же вечер в траурной зале, где справлялись поминки по умершему
княжичу, в присутствии многих гостей, собравшихся на похороны, отец сказал
громко:
- Наша свадьба отложится на три недели, по случаю смерти маленького
Джаваха.
Я обомлела...
Так, значит, это - все-таки дело решенное; значит, свадьба будет;
значит, тоненькая баронесса будет моей мачехой?..
Бабушка, забыв свои недавние слезы, с нежной лаской смотрела на ту,
которая должна была стать через три недели молодой княгиней Джаваха, а
гости улыбались ей ласково и любезно...
Я не помню, как я вышла из-за стола, как проскользнула в мою комнату.
Опомнилась я только перед портретом покойной мамы, который висел над моей
постелькой.
Мои щеки грели, как в огне... Мои глаза застилали слезы...
- Деда, - в исступлении говорила я, вперив взгляд в ее милый образ с
печальными глазами и прекрасным лицом, - ты была и останешься моей
единственной... Другой деды не хочет твоя крошка, твоя джаным! И если этого
пожелает судьба, то я убегу, деда! Я убегу в горы... к дедушке Магомету...
к княгине Бэлле Израил.
И я рыдала, говоря это, так громко, что Барбале прибежала узнать, что
со мною.
- Барбале, - вскричала я, - будь свидетельницей, Барбале, что я не
хочу новой деды! Слышишь ли ты это, моя старая Барбале?
Она поняла меня.
- Княжна бедняжечка! - прошептала добрая старуха и, обхватив меня
руками, вдруг заплакала.
И я заплакала вместе с нею... Это уже не были слезы гнева, обиды...
Ласка Барбале размягчила мне сердце... В уме зрело решение.
Реклама |
Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Дочь лесного царя". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Сказка про Ивана, искавшего счастье". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Сказка о Красоте". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Фея в медвежей берлоге". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Подарок Ангела" ("Подарок Феи"). Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Меч королевы". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Король с раскрашенной картинки". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Чародей голод". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Дочь Сказки". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Мельник Нарцисс". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Живая перчатка". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Веселое царство". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Чудесная звездочка". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Три слезинки королевны". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Дуль-Дуль король без сердца". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Галина правда". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Царевна льдинка". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Два брата" ("Герцог над зверями"). Лидия Чарская "Сказки голубой феи"
- "Волшебный оби". Лидия Чарская "Сказки голубой феи"