Аркадий Гайдар - Тимур и его команда - Страница 5

Он отстегнул ремень у колена, швырнул на траву деревянную ногу и, на
ходу сдирая парик и бороду, помчался к дому.
Через десять минут молодой и веселый инженер Георгий Гараев сбежал с
крыльца, вывел мотоцикл из сарая, крикнул собаке Рите, чтобы она караулила
дом, нажал стартер и, вскочив в седло, помчался к реке разыскивать
напуганную им Ольгу.

В одиннадцать часов Гейка и Коля Колокольчиков отправились за ответом
на ультиматум.
-- Ты иди ровно, -- ворчал Гейка на Колю. -- Ты шагай легко, твердо. А
ты ходишь, как цыпленок за червяком скачет. И все у тебя, брат, хорошо -- и
штаны, и рубаха, и вся форма, а виду у тебя все равно нет. Ты, брат, не
обижайся, я тебе дело говорю. Ну, вот скажи: зачем ты идешь и языком губы
мусолишь? Ты запихай язык в рот, и пусть он там и лежит на своем месте... А
ты зачем появился? -- спросил Гейка, увидав выскочившего наперерез Симу
Симакова.
-- Меня Тимур послал для связи, -- затараторил Симаков. -- Так надо, и
ты ничего не понимаешь. Вам
свое, а у меня свое дело. Коля, дай-ка я дудану в трубу. Экий ты
сегодня важный! Гейка, дурак! Идешь по делу -- надел бы сапоги, ботинки.
Разве послы босиком ходят? Ну ладно, вы туда, а я сюда. Гоп-гоп, до
свиданья!
-- Этакий балабон! -- покачал головой Гейка. -- Скажет сто слов, а
можно бы четыре. Труби, Николай, вот и ограда.
-- Подавай наверх Михаила Квакина! -- приказал Гейка высунувшемуся
сверху мальчишке.
-- А заходите справа! -- закричал из-за ограды Квакин. -- Там для вас
нарочно ворота открыты.
-- Не ходи, -- дергая за руку Гейку, прошептал Коля. -- Они нас поймают
и поколотят.
-- Это все на двоих-то? -- надменно спросил Гейка. -- Труби, Николай,
громче. Нашей команде везде дорога.
Они прошли через ржавую железную калитку и очутились перед группой
ребят, впереди которых стояли Фигура и Квакин.
-- Ответ на письмо давайте, -- твердо сказал Гейка. Квакин улыбался,
Фигура хмурился.
-- Давай поговорим, -- предложил Квакин. -- Ну, сядь, посиди, куда
торопишься?
-- Ответ на письмо давайте, -- холодно повторил Гейка. -- А
разговаривать с вами будем мы после.
И было странно, непонятно: играет ли он, шутит ли, этот прямой,
коренастый мальчишка в матросской тельняшке, возле которого стоит маленький,
уже побледневший трубач? Или, прищурив строгие серые глаза свои, босоногий,
широкоплечий, он и на самом деле требует ответа, чувствуя за собою и право и
силу?
-- На, возьми, -- протягивая бумагу, сказал Квакин.
Гейка развернул лист. Там был грубо нарисован кукиш, под которым стояло
ругательство.
Спокойно, не изменившись в лице, Гейка разорвал бумагу. В ту же минуту
он и Коля крепко были схвачены за плечи и за руки.
Они не сопротивлялись.
-- За такие ультиматумы надо бы вам набить шею, -- подходя к Гейке,
сказал Квакин. -- Но... мы люди добрые. До ночи мы запрем вас вот сюда, --
он показал на часовню, -- а ночью мы обчистим сад под номером двадцать
четыре наголо.
-- Этого не будет, -- ровно ответил Гейка.
-- Нет, будет! -- крикнул Фигура и ударил Гейку по щеке.
. -- Бей хоть сто раз, -- зажмурившись и вновь открывая глаза, сказал
Гейка. -- Коля, -- подбадривающе буркнул он, -- ты не робей. Чую я, что
будет сегодня у нас позывной сигнал по форме номер один общий.
Пленников втолкнули внутрь маленькой часовни с наглухо закрытыми
железными ставнями Обе двери за ними закрыли, задвинули засов и забили его
деревянным клином.
-- Ну что? -- подходя к двери и прикладывая ко рту ладонь, закричал
Фигура. -- Как оно теперь: по-нашему или по-вашему выйдет?
И из-за двери глухо, едва слышно донеслось:
-- Нет, бродяги, теперь по-вашему уже никогда и ничего не выйдет.
Фигура плюнул.
-- У него брат -- матрос, -- хмуро объяснил бритоголовый Алешка. -- Они
с моим дядей на одном корабле служат.
-- Ну, -- угрожающе спросил Фигура, -- а ты кто -- капитан, что ли?
-- У него руки схвачены, а ты его бьешь. Это хорошо ли?
-- На и тебе тоже! -- обозлился Фигура и ударил Алешку наотмашь.
Тут оба мальчишки покатились на траву. Их тянули за руки, за ноги,
разнимали...
И никто не посмотрел наверх, где в густой листве липы, что росла близ
ограды, мелькнуло лицо Симы Симакова.
Винтом соскользнул он на землю. И напрямик, через чужие огороды,
помчался к Тимуру, к своим на речку.

Прикрыв голову полотенцем, Ольга лежала на горячем песке пляжа и
читала.
Женя купалась. Неожиданно кто-то обнял ее за плечи.
Она обернулась.
-- Здравствуй, -- сказала ей высокая темноглазая девочка. -- Я приплыла
от Тимура. Меня зовут Таней,
и я тоже из его команды. Он жалеет, что тебе из-за него от сестры
попало. У тебя сестра, наверное, очень злая?
-- Пусть он не жалеет, -- покраснев, пробормотала Женя. -- Ольга совсем
не злая, у нее такой характер. -- И, всплеснув руками, Женя с отчаянием
добавила: -- Ну, сестра, сестра и сестра! Вот погодите, приедет папа...
Они вышли из воды и забрались на крутой берег, левей песчаного пляжа.
Здесь они наткнулись на Нюрку.
-- Девочка, ты меня узнала7 -- как всегда быстро и сквозь зубы,
спросила она у Жени. -- Да! Я тебя узнала сразу. А вон Тимур! -- сбросив
платье, показала она на усыпанный ребятами противоположный берег. -- Я знаю,
кто мне поймал козу, кто нам уложил дрова и кто дал моему братишке
землянику. И тебя я тоже знаю, -- обернулась она к Тане. -- Ты один раз
сидела на грядке и плакала. А ты не плачь. Что толку?.. Гей! Сиди, чертовка,
или я тебя сброшу в реку! -- закричала она на привязанную к кустам козу. --
Девочки, давайте в воду прыгнем!
Женя и Таня переглянулись. Очень уж она была смешная, эта маленькая,
загорелая, похожая на цыганку Нюрка.
Взявшись за руки, они подошли к самому краю обрыва, под которым
плескалась ясная голубая вода.
-- Ну, прыгнули?
-- Прыгнули!
И они разом бросились в воду.
Но не успели девчонки вынырнуть, как вслед за ними бултыхнулся кто-то
четвертый.
Это, как он был -- в сандалиях, трусах и майке, -- Сима Симаков с
разбегу кинулся в реку. И, отряхивая слипшиеся волосы, отплевываясь и
отфыркиваясь, длинными саженками он поплыл на другой берег.
-- Беда, Женя! Беда! -- прокричал он обернувшись. -- Гейка и Коля
попали в засаду!

Читая книгу, Ольга поднималась в гору. И там, где крутая тропка
пересекала дорогу, ее встретил стоявший возле мотоцикла Георгий. Они
поздоровались.
-- Я ехал, -- объяснил ей Георгий, -- смотрю, вы идете Дай, думаю,
подожду и подвезу, если по дороге.
-- Неправда! -- не поверила Ольга. -- Вы стояли и ожидали меня нарочно.
-- Ну, верно, -- согласился Георгий. -- Хотел соврать, да не вышло. Я
должен перед вами извиниться за то, что напугал вас утром. А ведь хромой
старик у калитки -- это был я. Это я в гриме готовился к репетиции.
Садитесь, я подвезу вас на машине.
Ольга отрицательно качнула головой.
Он положил ей букет на книгу.
Букет был хорош. Ольга покраснела, растерялась и... бросила его на
дорогу.
Этого Георгий не ожидал.
-- Послушайте! -- огорченно сказал он. -- Вы хорошо играете, поете,
глаза у вас прямые, светлые. Я вас ничем не обидел. Но мне думается, что
так, как вы, не поступают люди... даже самой железобетонной специальности.
-- Цветов не надо! -- сама испугавшись своего поступка, виновато
ответила Ольга. -- Я... и так, без цветов, с вами поеду.
Она села на кожаную подушку, и мотоцикл полетел вдоль дороги.
Дорога раздваивалась, но, минуя ту, что сворачивала к поселку, мотоцикл
вырвался в поле.
-- Вы не туда повернули, -- крикнула Ольга, -- нам надо направо!
-- Здесь дорога лучше, -- отвечал Георгий, -- здесь дорога веселая.
Опять поворот, и они промчались через шумливую тенистую рощу. Выскочила
из стада и затявкала, пытаясь догнать их, собака. Но нет! Куда там! Далеко.
Как тяжелый снаряд, прогудела встречная грузовая машина. И когда
Георгий и Ольга вырвались из поднятых клубов пыли, то под горой увидали дым,
трубы, башни, стекло и железо какого-то незнакомого города.
-- Это наш завод! -- прокричал Ольге Георгий. -- Три года тому назад я
сюда ездил собирать грибы и землянику.
Почти не уменьшая хода, машина круто развернулась.
-- Прямо! -- предостерегающе кричала Ольга. -- Давайте только прямо
домой.
Вдруг мотор заглох, и они остановились.
-- Подождите, -- соскакивая, сказал Георгий, -- маленькая авария.
Он положил машину на траву под березой, достал из сумки ключ и принялся
что-то подвертывать и подтягивать.
-- Вы кого в вашей опере играете? -- присаживаясь на траву, спросила
Ольга. -- Почему у вас грим такой суровый и страшный?
-- Я играю старика инвалида, -- не переставая возиться у мотоцикла,
ответил Георгий. -- Он бывший партизан, и он немного... не в себе. Он живет
близ границы, и ему все кажется, что враги нас перехитрят и обманут. Он
стар, но он осторожен. Красноармейцы же молодые -- смеются, после караула в
волейбол играют. Девчонки там у них разные... Катюши!
Георгий нахмурился и тихо запел:

За тучами опять померкнула луна.
Я третью ночь не сплю в глухом дозоре.
Ползут в тиши враги. Не спи, моя страна!
Я стар. Я слаб. О, горе мне... о, горе!

Тут Георгий переменил голос и, подражая хору, пропел:

Старик, спокойно... спокойно!

-- Что значит "спокойно"? -- утирая платком запыленные губы, спросила
Ольга.
-- А это значит, -- продолжая стучать ключом по втулке, объяснял
Георгий, -- это значит, что: спи спокойно, старый дурак! Давно уже все бойцы
и командиры стоят на своем месте... Оля, ваша сестренка о моей с ней встрече
вам говорила?
-- Говорила, я ее выругала.
-- Напрасно. Очень забавная девочка. Я ей говорю "а", она мне "бэ"!
-- С этой забавной девочкой хлебнешь горя, -- снова повторила Ольга. --
К ней привязался какой-то мальчишка, зовут Тимур. Он из компании хулигана
Квакина. И никак я его от нашего дома не могу отвадить.
-- Тимур!.. Гм... -- Георгий смущенно кашлянул. -- Разве он из
компании? Он, кажется, не того... не очень... Ну ладно! Вы не
беспокойтесь... Я его от вашего дома отважу. Оля, почему вы не учитесь в
консерватории? Подумаешь -- инженер! Я и сам инженер, а что толку?
-- Разве вы плохой инженер?
-- Зачем плохой? -- подвигаясь к Ольге и начиная теперь стучать по
втулке переднего колеса, ответил Георгий. -- Совсем не плохой, но вы очень
хорошо играете и поете.
-- Послушайте, Георгий, -- смущенно отодвигаясь, сказала Ольга. -- Я не
знаю, какой вы инженер, но... чините вы машину как-то очень странно.
И Ольга помахала рукой, показывая, как он постукивает ключом то по
втулке, то по ободу.
-- Ничего не странно. Все делается так, как надо. -- Он вскочил и
стукнул ключом по раме. -- Ну, вот и готово! Оля, ваш отец командир?
-- Да.
-- Это хорошо. Я и сам командир тоже.
-- Кто вас разберет! -- пожала плечами Ольга. -- То вы инженер, то вы
актер, то командир. Может быть, к тому асе вы еще и летчик?
-- Нет, -- усмехнулся Георгий. -- Летчики глушат бомбами по головам
сверху, а мы с земли через железо и бетон бьем прямо в сердце.
И опять перед ними замелькали роясь, поля, рощи, речки. Наконец вот и
дача.
На треск мотоцикла с террасы выскочила Женя. Увидав Георгия, она
смутилась, но когда он умчался, то, глядя ему вслед, Женя подошла к Ольге,
обняла ее и с завистью сказала:
-- Ох, какая ты сегодня счастливая!

Условившись встретиться неподалеку от сада дома No24, мальчишки из-за
ограды разбежались.
Задержался только один Фигура. Его злило и удивляло молчание внутри
часовни. Пленники не кричали, не стучали и на вопросы и окрики Фигуры не
отзывались.
Тогда Фигура пустился на хитрость. Открыв наружную дверь, он вошел в
каменный простенок и замер, как будто бы его здесь не было.
И так, приложив к замку ухо, он стоял до тех пор, пока наружная
железная дверь не захлопнулась с таким грохотом, как будто бы по ней ударили
бревном.
-- Эй, кто там? -- бросаясь к двери, рассердился Фигура. -- Эй, не
балуй, а то дам по шее!
Но ему не отвечали. Снаружи послышались чужие голоса. Заскрипели петли
ставен. Кто-то через решетку окна переговаривался с пленниками.
Затем внутри часовни раздался смех. И от этого смеха Фигуре стало
плохо.
Наконец наружная дверь распахнулась. Перед Фигурой стояли Тимур,
Симаков и Ладыгин.
-- Открой второй засов! -- не двигаясь, приказал Тимур. -- Открой сам,
или будет хуже!
Нехотя Фигура отодвинул засов. Из часовни вышли Коля и Гейка.
-- Лезь на их место! -- приказал Тимур. -- Лезь, гадина, быстро! --
сжимая кулаки, крикнул он. -- Мне с тобой разговаривать некогда!
Захлопнули за Фигурой обе двери. Наложили на петлю тяжелую перекладину
и повесили замок.
Потом Тимур взял лист бумаги и синим карандашом коряво написал:
"Квакин, караулить не надо. Я их запер, ключ у меня. Я приду прямо на
место, к саду, вечером".
Затем все скрылись. Через пять минут за ограду зашел Квакин.
Он прочел записку, потрогал замок, ухмыльнулся и пошел к калитке, в то
время как запертый Фигура отчаянно колотил кулаками и пятками по железной
двери.
От калитки Квакин обернулся и равнодушно пробормотал:
-- Стучи, Гейка, стучи! Нет, брат, ты еще до вечера настучишься.
Дальше события развертывались так.
Перед заходом солнца Тимур и Симаков сбегали на рыночную площадь. Там,
где в беспорядке выстроились ларьки -- квас, воды, овощи, табак, бакалея,
мороженое, -- у самого края торчала неуклюжая пустая будка, в которой по
базарным дням работали сапожники.
В будке этой Тимур и Симаков пробыли недолго.
В сумерки на чердаке сарая заработало штурвальное колесо. Один за одним
натягивались крепкие веревочные провода, передавая туда, куда надо, и те,
что надо, сигналы.
Подходили подкрепления. Собрались мальчишки, их было уже много --
двадцать -- тридцать. А через дыры заборов тихо и бесшумно проскальзывали
все новые и новые люди.
Таню и Нюрку отослали обратно. Женя сидела дома. Она должна была
задерживать и не пускать в сад Ольгу
На чердаке у колеса стоял Тимур.
-- Повтори сигнал по шестому проводу, -- озабоченно попросил
просунувшийся в окно Симаков. -- Там что-то не отвечают.
Двое мальчуганов чертили по фанере какой-то плакат. Подошло звено
Ладыгина.
Наконец пришли разведчики. Шайка Квакина собиралась на пустыре близ
сада дома No24.
-- Пора, -- сказал Тимур. -- Всем приготовиться!
Он выпустил из рук колесо, взялся за веревку.
И над старым сараем под неровным светом бегущей меж облаков луны
медленно поднялся и заколыхался флаг команды -- сигнал к бою.
...Вдоль забора дома No24 продвигалась цепочка из десятка мальчишек.
Остановившись в тени, Квакин сказал:
-- Все на месте, а Фигуры нет.
-- Он хитрый, -- ответил кто-то. -- Он, наверное, уже в саду. Он всегда
вперед лезет.
Квакин отодвинул две заранее снятые с гвоздей доски и пролез через
дыру. За ним полезли и остальные. На улице у дыры остался один часовой --
Алешка.
Из поросшей крапивой и бурьяном канавы по другой стороне улицы
выглянуло пять голов. Четыре из них сразу же спрятались. Пятая -- Коли
Колокольчикова -- задержалась, но чья-то ладонь хлопнула ее по макушке, и
голова исчезла.
Часовой Алешка оглянулся. Все было тихо, и он просунул голову в
отверстие -- послушать, что делается внутри сада.
От канавы отделилось трое. И в следующее мгновение часовой
почувствовал, как крепкая сила рванула его за ноги, за руки. И, не успев
крикнуть, он отлетел от забора.
-- Гейка, -- пробормотал он, поднимая лицо, -- ты откуда?
-- Оттуда, -- прошипел Гейка. -- Смотри молчи! А то я не посмотрю, что
ты за меня заступался.
-- Хорошо, -- согласился Алешка, -- я молчу. -- И неожиданно он
пронзительно свистнул.
Но тотчас же рот его был зажат широкой ладонью Гейки. Чьи-то руки
подхватили его за плечи, за ноги и уволокли прочь.
Свист в саду услыхали. Квакин обернулся. Свист больше не повторился.
Квакин внимательно оглядывался по сторонам. Теперь ему показалось, что кусты
в углу сада шевельнулись.
-- Фигура! -- негромко окликнул Квакин. -- Это ты там, дурак,
прячешься?
-- Мишка! Огонь! -- крикнул вдруг кто-то. -- Это идут хозяева!
Но это были не хозяева.
Позади, в гуще листвы, вспыхнуло не меньше десятка электрических
фонарей. И, слепя глаза, они стремительно надвигались на растерявшихся
налетчиков.
-- Бей, не отступай! -- выхватывая из кармана яблоко и швыряя по огням,
крикнул Квакин. -- Рви фонари с руками! Это идет он... Тимка!
-- Там Тимка, а здесь Симка! -- гаркнул, вырываясь из-за куста,
Симаков.
И еще десяток мальчишек рванулись с тылу и с фланга.
-- Эге! -- заорал Квакин. -- Да у них сила! За забор вылетай, ребята!
Попавшая в засаду шайка в панике метнулась к забору.
Толкаясь, сшибаясь лбами, мальчишки выскакивали на улицу и попадали
прямо в руки Ладыгина и Гейки.
Луна совсем спряталась за тучи. Слышны были только голоса:
-- Пусти!
-- Оставь!
-- Не лезь! Не тронь!
-- Всем тише! -- раздался в темноте голос Тимура. -- Пленных не бить!
Где Гейка?
-- Здесь Гейка!
-- Веди всех на место.
-- А если кто не пойдет?
-- Хватайте за руки, за ноги и тащите с почетом, как икону богородицы.
-- Пустите, черти! -- раздался чей-то плачущий голос.
-- Кто кричит? -- гневно спросил Тимур. -- Хулиганить мастера, а
отвечать боитесь! Гейка, давай команду, двигай!
Пленников подвели к пустой будке на краю базарной площади. Тут их
одного за другим протолкнули за дверь.
-- Михаила Квакина ко мне, -- попросил Тимур. Подвели Квакина.
-- Готово? -- спросил Тимур.
-- Все готово.
Последнего пленника втолкнули в будку, задвинули засов и просунули в
пробой тяжелый замок.
-- Ступай, -- сказал тогда Тимур Квакину. -- Ты смешон. Ты никому не
страшен и не нужен.
Ожидая, что его будут бить, ничего не понимая, Квакин стоял, опустив
голову.
-- Ступай, -- повторил Тимур. -- Возьми вот этот ключ и отопри часовню,
где сидит твой друг Фигура. Квакин не уходил.
-- Отопри ребят, -- хмуро попросил он. -- Или посади меня вместе с
ними.
-- Нет, -- отказался Тимур, -- теперь все кончено. Ни им с тобою, ни
тебе с ними больше делать нечего.
Под свист, шум и улюлюканье, спрятав голову в плечи, Квакин медленно
пошел прочь. Отойдя десяток шагов, он остановился и выпрямился.
-- Бить буду! -- злобно закричал он, оборачиваясь к Тимуру. -- Бить
буду тебя одного. Один на один, до смерти! -- И, отпрыгнув, он скрылся в
темноте.
-- Ладыгин и твоя пятерка, вы свободны, -- сказал Тимур. -- У тебя что?
-- Дом номер двадцать два, перекатать бревна, по Большой Васильковской.
-- Хорошо. Работайте!
Рядом на станции заревел гудок. Прибыл дачный поезд. С него сходили
пассажиры, и Тимур заторопился.
-- Симаков и твоя пятерка, у тебя что?
-- Дом номер тридцать восемь по Малой Петраковской. -- Он рассмеялся и
добавил: -- Наше дело, как всегда: ведра, кадка да вода... Гоп! Гоп! До
свиданья!
-- Хорошо, работайте! Ну, а теперь... сюда идут люди. Остальные все по
домам... Разом!
Гром и стук раздался по площади. Шарахнулись и остановились идущие с
поезда прохожие. Стук и вой повторился. Загорелись огни в окнах соседних
дач. Кто-то включил свет над ларьком, и столпившиеся люди увидели над
палаткой такой плакат:

ПРОХОЖИЕ, НЕ ЖАЛЕЙ!
Здесь сидят люди, которые трусливо по ночам обирают сады мирных
жителей.
Ключ от замка висит позади этого плаката, и тот, кто отопрет этих
арестантов, пусть сначала посмотрит, нет ли среди них его близких или
знакомых.
Поздняя ночь. И черно-красной звезды на воротах не видно. Но она тут.
Сад того дома, где живет маленькая девочка. С ветвистого дерева
спустились веревки. Вслед за ними по шершавому стволу соскользнул мальчик.
Он кладет доску, садится и пробует, прочны ли они, эти новые качели. Толстый
сук чуть поскрипывает, листва шуршит и вздрагивает. Вспорхнула и пискнула
потревоженная птица. Уже поздно. Спит давно Ольга, спит Женя. Спят и его
товарищи: веселый Симаков, молчаливый Ладыгин, смешной Коля. Ворочается,
конечно, и бормочет во сне храбрый Гейка.
Часы на каланче отбивают четверти: "Был день -- было дело! Дин-дон...
раз, два!.."
Да, уже поздно.
Мальчуган встает, шарит по траве руками и поднимает тяжелый букет
полевых цветов. Эти цветы рвала Женя.
Осторожно, чтобы не разбудить и не испугать спящих, он всходит на
озаренное луною крыльцо и бережно кладет букет на верхнюю ступеньку. Это --
Тимур.