После ночи с Филле и Рулле Карлсон стал задаваться ещё больше, чем прежде.
«Вот лучший в мире Карлсон!» – этот крик будил Малыша каждое утро. И в комнату влетал Карлсон. И каждое утро он прежде всего вырывал из горшка косточку персика, чтобы посмотреть, насколько она выросла, а потом всегда направлялся к старому зеркалу, которое висело над столом Малыша. Это было небольшое зеркало, но Карлсон долго летал вокруг него, чтобы как можно лучше себя разглядеть. Приходилось это делать по частям – целиком его отражение в нём не умещалось.
Пока он летал, он тихо мурлыкал себе под нос песенку, и в этой песенке воспевал самого себя и всё, что с ним случилось. "Лучший в мире Карлсон… хи-ти-ти-хи… стоит десять тысяч крон… И ещё он поймал воров и стрелял из пистолета… Какое интересное зеркало… В нём целиком не виден лучший в мире Карлсон… Но то, что видно, красиво… хи-ти-ти-хи… И в меру упитанный, да, да… И хороший во всех отношениях…»
Малыш был с этим согласен. Он тоже считал, что Карлсон хороший во всех отношениях. И самое удивительное было то, что постепенно дядя Юлиус тоже по-настоящему к нему привязался. Ведь это Карлсон вернул ему часы и бумажник. Такое дядя Юлиус скоро забыть не может. Фрекен Бок, напротив, всегда на него сердилась, но на это Карлсон не обращал внимания, лишь бы ему вовремя давали еду, а её она давала.
«Если меня не кормят, я уже не я» – так он однажды выразился.
Фрекен Бок мечтала, чтобы Карлсон не проводил у них время, но тщетно, потому что Малыш и дядя Юлиус были на его стороне. Фрекен Бок всегда ворчала, если он появлялся как раз в тот момент, когда надо садиться за стол, но сделать она ничего не могла, и Карлсон ел вместе со всеми.
После ночных приключений с Филле и Рулле он прилетал регулярно, словно это было нечто само собой разумеющееся.
Карлсон, видно, немного устал от всех проказ той ночи, потому что на следующий день появился только к обеду. Он влетел в комнату Малыша и сразу стал принюхиваться, чем это пахнет на кухне.
Малыш тоже долго спал в тот день (Бимбо он взял с собой в постель) – оказывается, после целой ночи возни с ворами нужно отдохнуть – и проснулся только незадолго перед тем, как прилетел Карлсон. Вернее, он проснулся не сам, а его разбудил какой-то странный, необычный звук, который доносился из кухни. Фрекен Бок ходила взад-вперёд и пела. Пела громко. Прежде Малыш никогда ещё не заставал её за этим занятием и надеялся, что она и сейчас перестанет, потому что это было ужасно. По какой-то непонятной причине она была сегодня в отличном настроении. Утром она успела съездить домой, к Фриде, может, именно это её так взбодрило, что она распевала во весь голос. «Ах, Фрида, это было бы для тебя лучше!..» – пела она, но что именно было бы лучше для Фриды, Малышу так и не удалось узнать, потому что Карлсон влетел к ней на кухню и закричал:
– Замолчи! Замолчи! Когда ты так орёшь, люди могут подумать, что я тебя бью.
Фрекен Бок умолкла и стала угрюмо жарить эскалопы, а когда пришёл дядя Юлиус, все сели за круглый стол обедать. «Все сидят вместе и обсуждают события этой ночи, и всем очень уютно», – подумал Малыш. Карлсон тоже был доволен обедом и вовсю расхваливал фрекен Бок.
– Сегодня тебе удалось по ошибке прекрасно приготовить эскалопы, – сказал он, чтобы её ободрить.
На это фрекен Бок ничего не ответила. Она только несколько раз вздохнула и плотно сжала губы.
Шоколадный пудинг, разлитый в маленькие формочки, Карлсон тоже одобрил. Он проглотил всю свою порцию прежде, чем Малыш успел съесть ложечку от своего, и сказал:
– Да, пудинг хорош, спору нет, но я знаю, что в два раза вкуснее.
– Что? – заинтересовался Малыш.
– Два таких пудинга, – объяснил Карлсон и взял себе новую порцию. А это значило, что фрекен Бок останется без сладкого, потому что она сделала только четыре порции.
Карлсон заметил, что у неё недовольный вид, и поднял пухлый указательный пальчик.
– Пойми, здесь за столом есть толстяки, которым необходимо худеть. И заметь, их не меньше двух. Имён называть не буду, но уж во всяком случае это не я и не этот вот худышка, – сказал он и ткнул пальцем в Малыша.
Фрекен Бок ещё плотнее сжала губы и не вымолвила ни слова. Малыш тревожно посмотрел на дядю Юлиуса, но, казалось, он ничего не слышал. Он всё ворчал. Какая в городе плохая полиция! Он звонил в участок и сообщил о происшествии, но его слова не вызвали никакого интереса. У них за ночь случилось ещё 313 краж, сказали они, которыми необходимо заняться. Они только поинтересовались, что же всё-таки пропало.
– Тогда я им объяснил, – в который раз повторял свой рассказ дядя Юлиус, – что благодаря одному смелому и умному мальчику грабителям пришлось уйти домой с пустыми руками.
И дядя Юлиус с восторгом посмотрел на Карлсона, который приосанился, как петух, и бросил на фрекен Бок торжествующий взгляд.
– Ну, что скажешь? Лучший в мире Карлсон пугает воров пистолетом! – воскликнул он.
Дядя Юлиус, по правде сказать, тоже испугался этого пистолета. Он явно был очень рад и благодарен, что получил назад свои вещи, но всё же не считал, что мальчики должны ходить с огнестрельным оружием, и когда Филле и Рулле удрали, Малышу очень долго пришлось объяснять, что это игрушка. Дядя Юлиус никак не мог в это поверить.
После обеда дядя Юлиус отправился в гостиную, чтобы взять сигару. Фрекен Бок стала убирать со стола и мыть посуду, и даже Карлсон не смог ей испортить настроение, потому что она снова начала напевать: «Ах, Фрида, для тебя это лучше!..» Но тут она вдруг обнаружила, что нет ни одного полотенца, и снова рассердилась.
– Ума не приложу, куда делись все полотенца, – сказала она и в растерянности оглядела кухню.
– Вот он, лучший в мире отыскиватель полотенец! – воскликнул Карлсон, тыча себя в грудь. – Ты бы попросила его как надо, чтобы он приложил свой ум, но ты ведь не умеешь ласково!
Карлсон сбегал в комнату Малыша и вернулся с такой огромной охапкой полотенец, что его самого не было видно. Но все эти полотенца были грязные и мятые, и фрекен Бок рассердилась ещё больше.
– Где это ты так извозил все полотенца?! – закричала она.
– Они побывали в мире сказок, – заявил Карлсон.
Шли дни. Малыш получил открытку от мамы и папы. Путешествие было прекрасным, писали они, и они надеются, что Малыш тоже весело проводит время и что он хорошо ладит с дядей Юлиусом и фрекен Бок.
О Карлсоне, который живёт на крыше, там не было ни слова, и Карлсона это сильно обидело.
– Я бы сам написал им открытку, но у меня нет пяти эре на марку, – сказал он. – «Хотя вам и не интересно, хорошо ли я лажу с домомучительницей, – написал бы я им, – хочу вам сообщить, что хорошо, потому что я стрелял из пистолета, и прогнал воров, и нашёл все полотенца, которые потеряла домомучительница».
Малыш был счастлив, что у Карлсона нет пяти эре, чтобы купить почтовую марку. Он понимал, что мама и папа не должны получать такой открытки.
Малыш уже давно открыл свою копилку и отдал Карлсону всё, что там было, но все эти деньги он успел истратить и теперь злился.
– Что за глупость, – ворчал Карлсон, – я стою десять тысяч крон, а у меня нет даже монетки, чтобы купить почтовую марку! Как ты думаешь, дядя Юлиус не согласится купить мои большие пальцы на ногах?
Малыш считал, что никогда не согласится.
– А может, всё же согласится? Он ведь от меня в таком восторге, – не унимался Карлсон.
Но Малыш упорно стоял на своём. Карлсон разозлился и улетел в свой домик на крыше и прилетел назад только тогда, когда Малыш дважды ему просигналил «прилетай скорей!», потому что пора было садиться за стол.
«Мама и папа, видно, волнуются, как дядя Юлиус уживётся с фрекен Бок, раз они об этом специально пишут, – думал Малыш, – но они напрасно беспокоятся. Дядя Юлиус и фрекен Бок в прекрасных отношениях». И с каждым днём, Малыш это замечал, они всё охотнее разговаривали друг с другом. Они часто подолгу засиживались в гостиной, и дядя Юлиус всё что-то говорил про мир сказок, а фрекен Бок отвечала ему так мило и ласково, что Малыш её просто не узнавал.
В конце концов у Карлсона даже возникли какие-то подозрения. С того самого дня, как фрекен Бок стала закрывать дверь в гостиной. Дело в том, что этой раздвижной дверью у Свантесонов никогда не пользовались, а гостиную от прихожей отделяли только занавески. Но вот теперь, когда фрекен Бок и дядя Юлиус по вечерам пили кофе в гостиной, фрекен Бок вдруг стала закрывать эту дверь. А если в комнату забегал Карлсон, дядя Юлиус отсылал его, говоря, что дети должны играть в другом месте, а они хотят спокойно, в тишине выпить кофе.
– Я тоже хочу кофе, – возмущался Карлсон, – налейте мне поскорее кофе и угостите сигарой, я посижу здесь с вами!
Но дядя Юлиус живо выставлял его за дверь, а фрекен Бок смеялась от удовольствия. Наконец-то перевес был на её стороне.
– Я этого больше не потерплю! – сказал как-то Карлсон. – Я их проучу.
На следующее утро, когда дядя Юлиус был у доктора, а фрекен Бок пошла на рынок за салакой, Карлсон влетел к нему в комнату с большой дрелью в руке. Малыш видел эту дрель и раньше: она висела на стене в домике на крыше, и теперь Малышу не терпелось узнать, зачем Карлсон притащил её сюда. Но в этот момент что-то опустили в почтовый ящик, и Малыш кинулся в прихожую за почтой. Пришли две открытки, одна от Боссе, другая от Бетан. Малыш был так рад этим открыткам и столько раз их читал и перечитывал, что когда он с этим покончил, оказалось, что Карлсон тоже покончил со своим делом: он просверлил большую дырку в дверях гостиной.
– Что ты натворил, Карлсон! – крикнул он в испуге. – Разве можно сверлить дырки в дверях?.. Зачем ты это сделал?
– Как зачем? Чтобы поглядеть, что они там делают! – ответил Карлсон.
– Как тебе только не стыдно! Мама говорит, что гадко подглядывать в замочную скважину.
– Твоя мама очень умная. Она совершенно права. Замочная скважина существует для ключа, а не для глаз. Но это ведь не замочная скважина, а глазок. Глазок делают для глаз, это ясно уже по самому слову. Что ты можешь мне возразить?
Малыш не нашёл ответа.
А Карлсон тем временем вынул изо рта кусочек жвачки и заткнул ею глазок, чтобы он не был виден.
– Гей-гоп! – воскликнул он. – Мы что-то давно не веселились, зато сегодня вечер не будет скучным, я ручаюсь.
И Карлсон взял дрель и собрался улетать.
– У меня ещё есть одно дело, – объяснил он. – Но к салаке я успею вернуться.
– А что за дело у тебя? – спросил Малыш.
– Да одно небольшое дельце, хоть денег на марку раздобуду, – сказал Карлсон.
И улетел.
Но как только стали коптить салаку, Карлсон вернулся, и весь день он был в превосходном настроении. Он вынул из кармана пятиэровую монетку и протянул её фрекен Бок.
– Это тебе в виде небольшого поощрения, – сказал он. – Купи себе какую-нибудь безделушку: бусы или ещё что!
Фрекен Бок возмущённо отшвырнула монетку.
– Я тебе покажу безделушку! – закричала она, но тут появился дядя Юлиус, и фрекен Бок сразу же расхотелось шуметь.
– Смотри, какая она становится шёлковая, как только приходит любитель мира сказок! – шепнул Карлсон Малышу.
А фрекен Бок и дядя Юлиус отправились в гостиную, чтобы, как обьгчно, выпить кофе с глазу на глаз.
– Теперь мы посмотрим, что они там делают, – заявил Карлсон. – Я сделал последнюю попытку мирно с ней поладить, но она объявила мне войну. Что ж, придётся снова заняться её низведением и курощением. Пусть не ждёт от меня пощады!
К великому изумлению Малыша, Карлсон вынул из нагрудного кармана сигару. Он зажёг спичку, закурил и постучал в дверь гостиной. Никто не сказал «Войдите», но он вошёл без всякой церемонии, дымя сигарой.
– Простите, это, кажется, курительная комната, – важно сказал он. – Значит, я могу здесь выкурить сигару.
Дядя Юлиус рассвирепел. Он вырвал у него сигару, разломал её пополам и заявил, что если он ещё хоть раз увидит, что Карлсон курит, он задаст ему такую трёпку, что тот вовек не забудет. И играть с Малышом ему он тоже больше не позволит.
Карлсон обиженно выпятил нижнюю губу, глаза его наполнились слезами, и он с досады слегка лягнул дядю Юлиуса ногой.
– А мы все эти дни так хорошо с тобой ладили, противный дядька Юлиус! – буркнул он и так посмотрел на обидчика, что было ясно, какого он о нём мнения.
Но дядя Юлиус в два счёта выставил его за дверь, плотно задвинул её и закрыл на замок. В первый раз.
– Сам видишь, без курощения здесь никак не обойтись, – сказал Карлсон Малышу. Он снова забарабанил в дверь кулаком и крикнул: – Надеюсь, ты всё же угостишь меня хорошей сигарой!
Потом Карлсон сунул руки в карманы и начал чем-то греметь. Похоже, что это были монетки. Да, в самом деле, его карманы были битком набиты пятиэровыми монетками.
– Вот повезло, стал богатый, – сказал он.
Малыш забеспокоился.
– Откуда у тебя столько денег?
Карлсон в ответ таинственно подмигнул.
– Это ты узнаешь только завтра, – сказал он.
Малыш ещё больше встревожился. Ведь Карлсон куда-то улетал, вдруг он стащил эти деньги! Но это не лучше, чем то, что делают Филле и Рулле, да, это ничуть не лучше, чем сложение яблок, в котором он, как сам хвастался, силён. Малыш разволновался не на шутку. Но думать об этом ему уже времени не было, потому что Карлсон тихонько, осторожно вынул жвачку их глазка.
– Вот, сами виноваты, – сказал он и припал одним глазом к просверлённой дырке. Но он тут же отпрянул, словно увидел что-то ужасное. – Какое безобразие! – возмутился Карлсон.
– Что они делают? – Малыш был заинтересован.
– Я тоже хотел бы это знать, но они исчезли.
Дядя Юлиус и фрекен Бок обычно сидели на маленьком диванчике, который прекрасно было видно в глазок. Там их и застал Карлсон, когда ворвался к ним с сигарой. Но сейчас их там не было. Малыш смог сам в этом убедиться, поглядев в глазок. Видно, они пересели на диван у окна, и это, по мнению Карлсона, было просто подло и даже коварно с их стороны. Те люди, у которых есть хоть капля совести, уверял Карлсон, всегда садятся так, чтобы их было видно в замочную скважину или в глазок.
Бедняга Карлсон! Он опустился на стул в прихожей и безутешно уставился в одну точку. На этот раз он явно проиграл. Его блестящая идея с глазком оказалась бессмысленной; это был тяжёлый удар.
– Пошли, – сказал он наконец. – Пойдём поищем у тебя, может, найдём среди твоего барахла какой-нибудь инструмент для курощения.
Карлсон долго шарил в ящиках Малыша, но никак не мог напасть на то, что искал. Но вдруг он свистнул от восторга и вытащил длинную стеклянную трубочку, через которую Малыш стрелял горошинами.
– Прекрасный инструмент для курощения! – завопил Карлсон. – Теперь найти бы ещё какой-нибудь предмет, и порядок!
И он нашёл ещё предмет, отличный предмет – воздушный шар, который можно было надуть до огромных размеров.
– Гей-гоп!.. – воскликнул Карлсон, и его пухлые ручки дрожали от нетерпения, когда он привязывал шарик к трубочке. Потом он приложил трубку ко рту, надул шар и закудахтал от радости, когда увидел, что лицо, нарисованное чёрной краской на жёлтом шаре, постепенно раздувается до невероятных размеров.
– С этим можно изображать старика, – сказал Малыш.
– Да, с этим можно изображать всё, что угодно, – уверил его Карлсон и снова выпустил воздух из шарика. – Главное, что с ним прекрасно можно курощать.
И дело пошло на лад. Пошло просто замечательно, хотя Малыш так хохотал, что чуть всё не испортил.
– Гей-гоп, – прошептал Карлсон и осторожно просунул воздушный шарик на стеклянной трубочке через глазок. Потом он стал дуть что было сил в трубку, а Малыш стоял рядом и давился от смеха. Он представил себе, как дядя Юлиус и фрекен Бок сидят на диване у окна и вдруг видят, как у них на глазах в полутьме сумрака возникает и растёт круглое, как пузырь, похожее на луну лицо старика. Малыш понимал, какое жуткое впечатление это должно произвести.
– Надо повыть, как привидение, – сказал Карлсон. – Подуй пока ты, чтобы шарик не спустил!
И Малыш стал дуть, а Карлсон – стонать и вздыхать, не жалея сил. Видно, те двое, что сидели запершись в гостиной, услышали эти стоны и увидели лунного старика, во всяком случае, вдруг раздался крик, которого Карлсон ждал.
– Они кричат, – радостно отметил Карлсон и тут же добавил: – Теперь главное – не останавливаться на достигнутом.
И он снова стал выпускать воздух из шарика. Раздался тихий и таинственный свистящий звук, а когда лунный старик растаял, Карлсон ловко вытащил из глазка трубочку со спущенным резиновым шариком и опять залепил дырку жвачкой, а сам, как ёжик, быстро-быстро заполз под круглый столик, покрытый скатертью, – тот самый, где они уже прятались, когда ждали жуликов. Малыш едва успел скрыться следом, как щёлкнул замок, раздвинулась дверь, и фрекен Бок просунула голову в прихожую.
– Я всё же думаю: дети, – сказала она.
Но за ней стоял дядя Юлиус, и он был другого мнения.
– Сколько раз я тебе уже говорил, что мы живём в мире сказок, в мире таинственного. Сказочные существа беспрепятственно проходят сквозь закрытые двери и стены, а ты не хочешь этого понять!
Фрекен Бок покорилась и послушно сказала, что она, конечно, это тоже способна понять, если как следует подумает. Но она явно не желала, чтобы эти сказочные существа мешали ей пить кофе с дядей Юлиусом, и тут же увлекла его назад в гостиную. И Карлсон и Малыш снова оказались перед закрытой дверью. «И смотреть в глазок было не очень-то весело», – думал Малыш. И Карлсон тоже так думал. Да, представьте себе, что и Карлсон так думал.
Тут, к счастью, позвонил телефон. Малыш подошёл. Какой-то женский голос попросил фрекен Бок. Малыш понял, что это Фрида с Фрейгатен, и очень обрадовался. Теперь он имел законное право помешать фрекен Бок, и хотя вообще-то он был милым мальчиком, он сделал это с радостью.
– Фрекен Бок, вас к телефону! – крикнул он и громко постучал в дверь гостиной. Но безрезультатно.
– Скажи, что я занята! – крикнула в ответ фрекен Бок из-за закрытой двери. Фрида была так же бессильна нарушить её уединение с дядей Юлиусом, как и сказочные существа.
Малыш вернулся к телефону и сказал, что фрекен Бок не может подойти. Но Фрида хотела во что бы то ни стало узнать, чем так занята её сестра, что не может даже подойти к телефону, и засыпала Малыша вопросами. В конце концов он сказал:
– Лучше всего спросите её завтра сами.
Он положил трубку и поглядел; что делает Карлсон. Но Карлсона нигде не было. Малыш искал его всюду, в конце концов прибежал на кухню. Подошёл к открытому окну и увидел на подоконнике странную фигуру. Там стояло верхом на маминой любимой метле таинственное существо, готовое к отлёту. По всей вероятности, это и был Карлсон, хотя по виду существо это было похоже на маленькую ведьму: лицо, вымазанное чёрным, на голове косынка, а на плечах развевался ведьминский плащ – мамин большой цветастый передник.
– Послушай, Карлсон, – сказал Малыш с испугом, – нельзя, чтобы дядя Юлиус видел, что ты летаешь!
– Я не Карлсон, – сказал Карлсон глухим голосом, – я ведьма, самая злая и самая страшная в мире ведьма.
– Ой! – вырвалось у Малыша.
– Да, да, я самое опасное существо из мира сказок, – не унимался Карлсон. – При виде меня у всех волосы становятся дыбом.
В голубых сумерках июньского вечера летела ведьма. Малыш глядел ей вслед, не зная, что предпринять. Потом он бросился в комнату Боссе, потому что её окна выходили на ту же сторону, что и окна гостиной.
Ведьма увидела Малыша, широко улыбнулась и помахала ему рукой – очень кстати, а то Малышу стало уже казаться, что это настоящая ведьма, – а потом она заглянула в окно гостиной. Фрекен Бок и дядя Юлиус её, видно, не заметили, потому что до Малыша по-прежнему доносился ровный гул их голосов. И вдруг тишину вечера прорезал крик. Душераздирающий крик ведьмы (она хотела привлечь к себе внимание) – и гул голосов в гостиной тут же смолк.
А ведьма прилетела назад к Малышу, рывком сорвала с себя косынку и плащ, стёрла белой гардиной с лица сажу и разом превратилась снова в Карлсона, который швырнул метлу и ведьминские одежды Боссе под кровать.
– Знаешь что? – сказал Карлсон и, тяжело вздохнув, подошёл к Малышу. – Надо законом запретить старикам так себя вести.
– А что они делали? – спросил Малыш.
Карлсон раздражённо покачал головой.
– Он держал её за руку! Сидел и держал её за руку! Нет, представляешь, держать за руку домомучительницу! Ну, что ты на это скажешь?
И Карлсон посмотрел на Малыша так, словно он ожидал, что Малыш от удивления упадёт в обморок, а когда этого не случилось, крикнул:
– Разве ты не слышишь, что я говорю? Сидят и держат друг друга за руки! Есть же такие дураки на свете!